Книга памяти

Легче гусиного пуха Жизнь улетает:

Воспоминания мозаичны и, как их не "встряхивай", выстраиваются в причудливые узоры с одним и тем же общим замыслом.
Мудрость проявляет себя во множестве ипостасей, играет, искрится и - остается сама собой. Это о Косте.
Рядом с ним оживают и наполняются звучанием вечные и не очень, затертые и забытые истины.

Кратчайшее расстояние между двумя точками есть прямая. Евклид. Геометрия.

Это введенное им непреложное правило администрирования, руководства и научного менеджмента. Здесь Косте не было равных.
Он умел прорывать лабиринт, казалось бы, непроходимых бюрократических тупиков неожиданным и простым решением. В течение
многих лет он заставлял коллег вновь и вновь в изумлении разводить руками: "...Это же надо! Кто бы мог подумать!...".

Совершай дела как жертву, Предоставь божественному позаботиться о результате. Бхагаватгида. Перевод Б.Л.Смирнова.

  Принцип "сделал и забыл", им исповедовавшийся, с одной стороны, лишал "дела" их монументальной значительности и
привязанности к ним, а с другой - приводил к поразительной работоспособности. Пустое дело было затевать с ним разговор в
сослагательном наклонении, в духе Манилова, о том, что "хорошо бы построить мост над прудом с беседкой для уединенных
размышлений", или обсуждать с ним успехи и неудачи других. Он говорил: "Разберись со своими прожектами, а результаты - твои и
чужие - сами о себе позаботятся". После ухода Кости коллеги были ошеломлены множеством направлений работы, которыми он
занимался. Все происходило незаметно, как само собой разумеющееся, без видимых усилий. Научная, редакторская,
административная, управленческая деятельность, и этот список можно развивать и дополнять.

Иллюзии лгут. Цвета разделяют. Даже делимые - неразделимы. Вигьян Бхайрава Тантра. Книга Тайн. Перевод В.И.Нелина.

Для него все проявленное проникнуто духовностью и единением воспринимаемого и воспринимающего. Наиболее шокирующим
являлось отличие восприятия Науки от общепринятой концепции научной деятельности как служения великой цели познания мира.
Субъективность естественна в гуманитарных науках, в физических - довольно чудна и кажется невероятной в чистой математике.
Умение потрогать результат "на ощупь", буквально на уровне сенсорного восприятия, и способность предвосхитить витающую в
воздухе идею признается всеми товарищами Кости по научному цеху. Он никак не выделял Науку в особо почитаемую часть единой
духовности. И с редким упорством отстаивал абсолютную применимость всех законов Знания к Науке, которая составляет не малую,
но "равную" его долю. Чрезвычайно язвительно относился к героическому пафосу "жрецов науки", покоряющих "Эвересты" знаний и
готовых делить неразделимое на высокую, среднюю и низшую части.

Играй, божественная, забавляйся! Вселенная - пустая скорлупа, Где разум твой резвится беспредельно. Неведеньем окутана мудрость, оно людей ослепляет. Вигьяна Бхайрава Тантра. Книга тайн. Перевод В.И.Нелина.

Измерение игры, вносимое Костей в самые серьезные и "судьбоносные" научные и административные проекты, оказывало хороший
терапевтический эффект и охлаждало воспаленное воображение. Сама жизнь прекрасно ассистировала ему, густо сдабривая
реализацию любого замысла массой непрогнозируемых "вредных и обидных" деталей. С другой стороны, прекрасное знание
существующих реалий позволяло ему с легкостью браться за осуществление, казалось бы, фантастических идей и претворять их в
жизнь.

Нельзя быть настоящим математиком, не будучи немного поэтом. К.Вейерштрасс

	Все приходяще Будто лепесток Упавший с розы На исходе ночи		Иду и иду, А сколько еще Идти, да идти По летним полям.
		Бусон. Перевод Т. Соколовой-Дерюгиной

Зимний сумрак. Распахнуты двери мои В бесконечность: Японская поэзия хайку XVI - XVII вв. Перевод Дм. Серебрякова

Костя, как замечательный рассказчик, обладал в совершенстве искусством поймать мгновение "за хвост". Он наслаждался красотой
и точностью образов, неожиданными сменами ракурса и "печальным очарованием вещей", пропитывающим шедевры японской
лирики.

Первая командировка в Японию в начале 90-х годов произвела на него неизгладимое впечатление. Он вернулся в середине лета,
когда его семья была в отъезде, и обрушил "водопад" эмоций на меня. Вот уж поистине, ищущий да обрящет. Как оказалось, Костя
разыскал и проник в святая святых древней культуры - храмы и монастыри, неизвестные даже большинству местных жителей.
Исконный дзенский дух, по его словам, все еще жив в этих островках древней традиции, оберегаемый от наступающей
технократической эпохи. Он сожалел об одном: столько всего и не с кем поделиться.

Одиночество сияющим клинком Рассекает душу В холодном мерцании звезд. Японская поэзия хайку XVI - XVII вв. Перевод Дм. Серебрякова.

Новое прочтение древней поэзии пришло после командировки в Северную Корею. Корейские ученые организовали для нас
однодневное восхождение в горы, со множеством пагод и заброшенных буддийских храмов. Горы оказались неожиданно крутыми, а
восхождение по обледеневшим тропам - довольно рискованным. Это с лихвой окупилось захватывающей дух зимней красотой
горных пиков и замерзших водопадов. На одной из вершин мы встретились с местным отшельником и даже были удостоены чести
вместе посидеть и послушать молчание гор. Известные строфы древних поэтов обрели здесь необходимые объемность и звучание.

Нет в небе луны. Словно строки письма Нигде до ее восхода Начертаны черной тушью Не брезжит свет. На вороновом крыле: Но самые сумерки радостны. Гуси, перекликаясь, летят Осенняя ночь в горах. Во мраке вечернего неба. Сайге. Горная хижина. Перевод В.Марковой

Десять лет назад мы с Костей ездили на международную конференцию в Киев. И в выдавшийся свободный день посетили Киево-
Печерскую Лавру. Большая часть экспозиций и храмов была закрыта для посетителей, и весь день мы провели, гуляя по огромному
парку Лавры. Повезло с осенней погодой - парк стоял в торжественном красно-золотом облачении. По прошествии лет я совсем не
помню происходившее на конференции, но до сих пор остро ощущаю Присутствие и Благость, пронизывающие эти святые места.
Совершенно новые для меня ощущения воспринял и разделил Костя. Для него ничего удивительного в этих чувствах не было, кроме,
наверное, осознания величия и красоты самого Творения. Я и потом, уже без Кости, приезжал в Лавру, но увы:

И все же, какая она, эта исполненная жизненная мудрость?

  Записано мной по памяти: "Как я провел вчерашний день: встал, позавтракал, поехал на работу, вернулся домой, поужинал, писал
статью, лег спать, спал без сновидений".

Руководитель, учитель, коллега, друг, брат. Костя ушел, но с нами живы его свет, улыбка, мудрость.

Легче гусиного пуха Жизнь улетает: Снежное утро. Катаока Такафуса. Перевод Дм.Серебрякова.

Игорь Шуган